Во второй раз Степаныч вышел во двор, когда низкое солнце уже проклюнулось сквозь белесую пелену и заиграло на оцинкованных крышах, проявило серые стены изб, очернило лес по ту сторону реки.
Скотина была обихожена, печь протоплена и сейчас, стомленый сытными пирогами за завтраком, чтобы не поганить воздух в доме он вышел покурить на воле, да решил еще поковыряться во дворе.
Степаныч взял метлу и подмел дорожки к стайке, колодцу и на улицу, расстегнул ошейник Рыжику, чтобы тот побегал без цепи, проверил небольшую деревянную теплицу, собранную из старых оконных рам.
Однако вчерашний приход соседки, и эти разговоры по деревне, а тем более утренние пироги, неожиданно затеянные женой Милей были признаками каких-то перемен, могущих коснуться их жизни. И от этого на душе становилось заботливо и тревожно.
А началось все с того, что два геодезиста, месивших грязь сапогами по деревне несколько дней, с прибором на треноге да длинной складной линейкой, дали разъяснение на вопросы любопытных баб, ожидавших у сельпо, когда привезут хлеб.
Так вот, по словам этих парней, от нового городского микрорайона, который совсем прижался к их деревне, здесь не далее как летом нужно проложить коммуникации. И два или несколько домов подлежат сносу. А какие это дома пока не выбрали. И вообще, у них в проектном институте есть мнение. что на месте этой Грибовки неплохо вписался бы новый микрорайон.
Эта новость мигом облетела деревню. Молодежь обсуждала ее до начала кино в сельском клубе, доярки судачили об этом на ферме после вечерней дойки, а Степаныч узнал от напарника Федьки, с которым вместе работал на кормозапарнике.
Вечером пришла к ним Воробьиха, их соседка. Никто уже не помнит, почему такое прозвище прилипло к ней. Скорей всего из-за фамилии. Но в манере ее вести себя так подвижно, как бы перепархивая с одного места на другое, быть всегда в гуще событий, небольшой рост и потребность всегда смотреть снизу вверх было что-то воробьиное. Она много знала, так как чаще других бывала в городе. Ее теплица, большая и металлическая, начинала зеленеть ранней весной луком, редиской, салатом, потом, под дополнительной пленкой поспевали огурцы, помидоры. И все это, чуть поспевало, Воробьиха везла в город. Да не на базар, а к заводским проходным, где усаживалась в ряду других торговок на ящики, ставила перед собой небольшие весы и продавала..
Она работала в снабжении и могла отлучаться из деревни часто. Да и муж ее, завхоз, был мужик пробивной. Так что Воробьиха жалела своих тихих непрактичных соседей, привязанных к деревне, колхозной ферме, и, вроде, шефствовала над ними. Не раздеваясь, усевшись на угол табуретки на кухне, где Миля готовила ужин, а Степаныч подшивал дратвой валенки, Воробьиха затараторила:
- Парни- то эти под вечер в сельповском магазине бутылку купили. И вроде как топчутся возле крылечка: негде им приткнуться. А я тут как тут. Пригласила к себе домой, на кухне посадила, огурчиков, капустки из подполья достала. А они ничего, городские, культурные. Все «спасибо» да «пожалуйста». А потом, как выпили, так немного рассупонились, разговорчивее стали. Водка кончилась, я им бражки достала, поставила.
Моего-то дома не было. На склады зачем-то уперся, так я сама с имя за стол подсела. Выпила чуток для разговору. Потом, когда уж раскраснелись и раздобрели они, закинула удочку: нельзя ли смерить так, чтобы наш дом попал под снос. Квартиру чтоб в городе дали. Один-то, рыженький, что поменьше, сразу заулыбался, задергал головой: «Сделаем хозяйка, о чем речь, доставай еще бражки». А другой посерьезнее будет. Одернул своего напарника, сказал, что не в их это власти. Как план да рельеф подскажут. А решают в проектном институте. Навести на след, и к кому лучше обратиться, чтобы польза была, они могут. А там все от просителя зависит. Больше толкового я от них ничего не добилась, узнала только, где их контора находится, где их искать.
Мой- то пришел, когда уж парни со всеми своими приборами да линейками к автобусу уплелись. Полаяла я на него немного, что шляется не во время из дому, а потом мы сели с ним да начали думать, как подход к этому делу найти. Ехать туда в эту контору надо. Ну, коньяку прикупить, тайком мяска пообещать, да и деньжонок. Жалеть на это дело не надо! Не прогадаешь. Я своему сказала, чтоб с понедельника, как в городе будет, начал промышлять: что к чему.
Д а и вам нечего сидеть, сложа руки. Брательник-то Степаныча в городе шишка какая-то. Сколь раз видела, как на солидной машине привозили. Пусть сходит Степаныч к нему, может, подсобит. Два дома сносить- то грозятся. А мы - рядошные. Вот и давайте стараться. Вы сверху, мы снизу. Авось и столкнем дело-то.
Миля, забыв про свои хлопоты, молча слушала соседку. По лицу жены Степаныч видел, как волновала ее эта новость. И она, кивая, по-видимому, во многом была согласна с Воробьихой. Ее манила эта другая жизнь. Степанычу казалось, что скажет соседка какое-то решающее слово, и Миля, бросив все, начнет собирать вещи…
И вот сейчас, покуривая на крылечке, теребя мягкие шелковистые уши трущейся о его колено собаки, Степаныч вспоминал вчерашнее незнакомое лицо своей жены, разговоры недавно вернувшегося из армии сына о желании его устроиться в городе, и Степанычу казалось, что он остался один, все остальные отвернулись от него в стремлении достичь каких-то быстрых и недействительных радостей.
Не любил Степаныч бывать в городе: суетно очень, человек в толпе теряется.
Да приходится. Чтобы не выглядеть дремучим, надел новый пуховик с капюшоном, взял у сына напрокат сумку наплечную с ремнем. В сельпо отоварился фляжкой заморского коньяка да коробкой конфет: мало ли к кому подмазываться придется.
Проектная контора располагалась в небольшом здании старинной постройки. На вахте у телефонов лысоватый пенсионер воевал с кроссвордами и Степаныч не стал ему мешать. В коридоре он тормознул спешащую чиновницу и объяснил ей суть дела..
- Кабинет 405,- бросила она на ходу.
В конце ряда компьютерных столов была дверь с надписью «Начальник мастерской». Полная напомаженная женщина смотрела на Степаныча поверх толстых очков.
- Извините, дело очень важное и я просил бы вас помочь мне, - начал Степаныч,- можно сказать судьба моя решается под старость лет.
-Давайте конкретнее.- прервала его дама.
- В нашей Грибовке ваша мастерская трассу рисует. Дома некоторые под снос попадают. Посодействовали бы вы…
- Что-то эта Грибовка всполошилась? Который ходок уже оттуда. Вчера какая-то шустрая женщина уже с адвокатом приходила.
Не иначе как Воробьиха, подумал Степаныч и понял, что пора подмазывать. Он достал разноцветную коробку и скромно положил ее на краешек стола.
Дама убрала конфеты с видного места и повернулась к монитору.
-Который тут дом ваш?.
Степаныч разглядел на плане Пригородную улицу, нашел свой дом. На чертеже пунктиром была нарисована трасса, которая перечеркивала два дома : Воробьихи и ее соседа Аракеляна.
-Нельзя ли, заискивающе попросил Степаныч, передвинуть малость сюда, и он показал на свой дом.
-Вы извините, но такие серьезные вопросы я не решаю. Обращайтесь, пожалуйста, к директору института, - посуровела дама.
У директора шло совещание, и в его кабинет то входили, то выходили люди с рулонами или папками. Секретарша обещала доложить директору о новом посетителе, и Степаныч пожалел, что не прихватил в сельпо на запас несколько шоколадок.
Наконец, громко дискутируя и размахивая руками, вышли два интеллигента, и секретарша впустила Степаныча.
Директор института, мужчина неопределенного возраста с аккуратной бородкой, указал Степанычу на кресло возле стола, а сам разговаривал с кем-то по телефону.
Воспользовавшись паузой, Степаныч достал импортный коньячок и поставил его недалеко от себя на обширном столе. Судя по резкому тону директора и по упоминавшейся в нем Грибовке, Степаныч понял, что решается его вопрос.
Наконец, разговор прекратился, директор снял с лица суровую маску, вызвал секретаршу и сказал, чтобы она позвонила в филиал, что он задержится на час.
Директор встал из-за стола и сел в кресло напротив Степаныча.
- Уберите это,- сказал он, кивнув на коньяк.- Вы ведь пенсионер, свое хозяйство, огородик будете копать и с устатку принимать по рюмочке или поясницу смазывать. Мне Ангелина Ивановна изложила суть вашей просьбы товарищ Вяткин. Но это почти невыполнимо. Во- первых, чертежи уже ,наверное, готовы, и переделывать их нашему институту будет стоить немало денег. Во-вторых, по эскизам генподрядчики : сантехмонтаж и водоканал уже ,вероятно, сделали заготовки из труб, и как теперь переделывать, куда списать убытки? Это - большие деньги. Кто нам их даст. Да и еще моральный вопрос: ваши соседи Воробьева и Аракелян уже знают, что они попадают под снос. Они многое сделали, чтобы трасса прошла по их участкам, и раздуют такой скандал, что кое-кому не поздоровится…
Вот видите, все упирается в деньги . Мы, как говорится, люди государевы и должны казну беречь. Чтобы вы могли получать пенсию, жить и откладывать на черный день. Кстати, больше всех вкладов в банках от пенсионеров. Вот и вы, Николай Степаныч, судя по виду, наверное, не бедствуете.
В общем, проблема у нас с вами очень сложная, многое затрагивает. Я вам пока ответ не скажу, но мне ваши соседи сказали, что у вас, якобы, жилье муниципальное, и если так, то в качестве ответной просьбы будет прописать на вашу жилплощадь моего племянника. Из района с семьей в город перебрался, работу нашел хорошую, квартиру снимает, а с пропиской проблема. Словом, подумайте, оставьте ваши координаты секретарю, и мы вас найдем.
- Нет, мой дом я построил своими руками, и это моя собственность, - сказал с достоинством Степаныч.
Он вышел из дверей института на яркое солнышко и долго стоял, подставив его лучам лицо, и они словно отмывали его от чего-то липкого, в которое он только что окунулся в этот неизвестный ему сложный мир человеческих интересов, полный загадок и переплетающихся взаимозависимостей. А в итоге этого ребуса – деньги…
Ожидая автобус и потом сидя у окна, за которым бежали вначале вывески на огромных домах, а потом пошли деревянные домишки и заборы, Степаныч все думал: стоит ли ему ввязываться в эту опасную игру, сможет ли он разобраться в нынешних бюрократических схемах и уловках современных мошенников. Чем опасно то, если он пропишет племянника директора на свою жилплощадь? Как не попасть под влияние таких людей, как Воробьиха, которая уже околдовала его жену.
Кров и дом- вот что стояло на кону. И ему, мужику, стоило решить, ввязываться ли в эту драку или он, как дремучая деревенщина, останется у разбитого корыта. Жене он решил пока ничего не говорить.
От завтрака их отвлек лай собаки и урчание автомобиля под окном. Миля всполошилась, а Степаныч вышел на крыльцо. Из подержанной иномарки вылезала улыбающаяся Воробьиха в сопровождении поджарого молодого человека с портфелем.
--Эдуард Викторович , адвокат -представила соседка своего спутника, -рекомендовали одни хорошие знакомые. Его объявление есть и в газете, которую положили в мой почтовый ящик. Эдуард Викторович взялся вести мое дело по сносу дома. А раз у нас с вами мечта одна, может и вам воспользоваться его услугами?
-Дело серьезное, такое надо обсуждать неспешно вокруг стола. Приглашаю в дом, - сказал Степаныч.
Пока гости раздевались, Миля уже накрывала стол в зале. Когда расселись, Степаныч сразу убрал со скатерти бутылку, так как адвокат был за рулем и разговор предстоял деловой.
-Ну, расскажите, пожалуйста, о своих услугах, вежливо спросил Степаныч.
Адвокат оживился, и его речь полилась елеем.
– Все предварительные консультации бесплатно, составление промежуточных документов бесплатно, сопровождение по согласующим организациям бесплатно…
И Степанычу сразу вспомнилась мышеловка с бесплатным сыром.
-Хорошо, остановил его Степаныч, а что вы предлагаете платно? И сколько надо будет доставать из «похоронных» запасов.
-Проще всего вам сделать как ваша соседка Воробьева. Она оформила у нотариуса на меня Генеральную доверенность и теперь может ни о чем не беспокоиться и готовиться к переезду. Это будет стоить ей по минимальной расценке. - И Эдуард Викторович назвал сумму.
- Слышишь, Миля, это примерно полгода наших с тобой пенсий. Продержимся мы без них? Сколько там картошки в подполье, или придется пойти с шапкой по твоей родне?
Миля как завороженная молчала.
Остановились на том, что Степаныч с Эдуардом Викторовичем завтра съездят к нотариусу и там решат, что кому доверять и почем.
На другой день Эдуард Викторович привычным маршрутом привел Степаныча к двери с вывеской «Нотариус». На стульях возле кабинета сидело несколько озабоченных человек с бумагами в руках, но адвокат , стукнув для приличия костяшками пальцев по двери, смело завел Степаныча в кабинет. За большим столом сидела сухопарая дама , а за столом поменьше девица, видимо ее секретарь.
- Дора Израилевна, я вам звонил по этому поводу. Клиент перед вами и он готов довериться мне.
- Это хорошо, что у вас взаимопонимание. Галя, найди, пожалуйста, документы на Вяткина. А вам, гражданин, надо ознакомиться с ними и подписать. Должна предупредить, что в отличии от обыкновенной эта доверенность Генеральная, и она практически дает неограниченные права лицу, указанному в ней.
Галя усадила их к журнальному столику в стороне и дала несколько листов с текстом. Шрифт был такой мелкий, что даже окуляры Степаныча, извлеченные из модной сумки не помогали.
«…доверяю лицу, указанному мной в настоящей доверенности, от моего имени совершать любые действия с недвижимым имуществом, принадлежащим мне…в полном объеме распоряжаться счетами и денежными средствами для совершения сделок…»
Текст был большой, заумный, с юридическими формулировками. Нотариус уже интересовалась, когда закончится ознакомление, и Степаныч, сняв ненужные очки, написал внизу документа крупным почерком. «Примечание. Кроме получения риелтором недвижимости и денежных средств в личное пользование или другим людям без моего согласия». И подписал.
Эдуард Викторович сразу огорчился.
- Ну зачем вы это написали, что за недоверие…
Но Степаныч был тверд как скала. А нотариус утвердила доверенность печатью, после оплаты пошлины.
Во дворе раздался злой лай Рыжика. Рядом с адвокатом стояли дама с кейсом и знакомые геодезисты.
- Нужно оценить предварительно стоимость вашей недвижимости: участка и строений. Кстати, все ли они соответствуют генплану или есть самовольно построенные? - спросила дама.
Супруги засуетились. Пока комиссия с рулетками ходила по усадьбе, а Рыжик скулил закрытый в конуре, хозяева в старых комодах тормошили папки с тесемками и целлофановые пакеты с документами. После проверки выяснилось, что Миля бухгалтерию блюла и все Свидетельства на право собственности были в наличии, а вот Степаныч нарушил кадастровый план и слепил на участке незаконную веранду и две теплицы.
-Оценивать мы их не будем. Как бы не пришлось их разобрать, - сказала дама. Впрочем , вопрос сноса вашей усадьбы пока решается, и многое будет зависеть от вас.
Воробьиха, наблюдавшая все со своего двора. припорхала сразу же после комиссии.
- Ну что, что они сказали? Не решено? От вас зависит. Конечно. Вон мой сосед Аракелян собрал у себя диаспору земляков, шашлыки сварганили, скинулись из бумажников , и сейчас его директор института как брата встречает и все у них решено. Я там несколько раз бывала и видела. И с пустыми руками не ходила.
Пора бы и вам, соседушки, раскошелиться. Поживем хоть под старость лет как люди. Все деньги с собой не возьмешь: в гробу карманов нет…
-Привет, дарагой. Может, и в городе соседями будем, - Ашот обнял Степаныча у микроавтобуса. Чета Воробьевых вместе с адвокатом уже сидела на первом ряду. Мужики сели рядом, а их жены на последних креслах.
- Ты знаешь, мой земляк Тофик купил в «Манхеттене» на пятнадцатом этаже. А я хочу там же на двадцатом, чтоб кидать ему орешки на лоджию, ха-ха. Туда сейчас и едем.
« Манхеттен» располагался в центре города на уплотнение застройки. Стена домов, сверкая стеклами, казалось, упиралась в небо. Лифты со строителями шастали вверх и вниз. Во дворе зеленели газоны.
-Это жилье типа люкс. Продуманная планировка, отдельные комнаты, кухни и гостиные, просторные застекленные лоджии. Всем гостям хватит места. Через район проходит пешеходный бульвар, где можно заниматься скандинавской ходьбой и просто гулять Однако, тем кто планирует вселиться сюда, надо будет основательно довложиться, так как средств от оценки ваших хозяйств явно не хватит,- охладил восторг адвокат. - Придется использовать накопления или брать ипотеку.
- Я напишу землякам, что живу как в Ереване,- похвастался Ашот.
-Накопления. Мало их у нас теперь осталось, надо выбирать что-нибудь по карману, - пробурчала мужу Воробьиха.
- Такой скворечник для меня не подходит, подумал Степаныч.
-Слюшай, дарагой, мы с женой, пожалуй, останемся здесь. Погуляем, посмотрим, сходим в гости к земляку Тофику,- сказал Ашот адвокату.
- Если вы ищете тихий зеленый район, то я повезу вас сейчас в «Цветочный город», - сказал Эдуард Викторович.
И правда, дома там оказались девяти и пятиэтажные кирпичные и панельки. Во дворах ребятишки играли на площадках.
- А теперь сюрприз,- загадочно улыбнулся адвокат . – Видите за домами садовые массивы. Вот тебе и дача у дома!!! А?
Все прогулялись до металлического забора, за которым стояли аккуратные домики среди яблонь и теплиц.
-А мы остаемся здесь, озорно заявила Воробьиха.
-Ну а с вами, что будем смотреть,- спросил Степаныча адвокат?
- Есть один адресок.
Степаныч обратился к водителю, протянул ему вырезку из рекламной газеты.
-Сможешь найти эти «Утренние росы»?.
-Провернем. Как начальник скажет.
- Я бывал там, вмешался Эдуард Викторович . Только времени у меня сейчас в обрез.
- У нас с вами договор на обслуживание, и время нужно выкроить, раз собрались! А у меня там назначена встреча с продавцом
Эдуард Викторович с кем-то поговорил по телефону, и они рванули в сторону Славянского шоссе.
Коттеджный поселок располагался на опушке большого леса и сам весь тонул в зелени. Улочки были асфальтированные, а дома разновеликими. Некоторые трехэтажные со многими пристройками скрывались за высокими каменными заборами с металлическими воротами и рычащими псами. Другие обходились одним-двумя этажами, но с обязательными мансардами и верандами. Крашеные заборчики и ворота были деревянными, а кое-где из металлической сетки
У одного из таких , глядя на газетку и остановился шофер, посигналил. Первой на дорожке из дома появилась красивая рыжая кошка и изящно пошла к машине. Вслед за ней ее хозяйка, и надо же, тоже красивая и рыжая. Женщина пригласила гостей на круглую крытую веранду посреди яблонь, со столом посредине и скамейками вокруг него.
-Я адвокат Эдуард Викторович. А это мои клиенты, - начал выполнять свои обязанности посредник. – Хотелось бы посмотреть ваши владения и ознакомиться с документами.
-Может с дорожки чаю,-предложила хозяйка.
-Нет, у нас еще много адресов на вашем поселке и мало времени,- схитрил Эдуард Викторович..
Тут оживилась забытая всеми Миля, которая, оказывается, держала уже знакомую кошку на руках.
- Ну, пойдемте же скорей смотреть дом,- и потянула мужа. Они вошли первыми. Правда Степаныч тормознул на крыльце, осмотрел его и ему понравилось.
-Ах какая кухня, и столовая рядом! А напротив –веранда. На большом столе телевизор и цветы. У стен кресла. Угостился в столовой и проходи сюда беседовать,--восхищалась Миля. Мужикам же больше нравилось, что в гараж можно войти прямо из коридора, и что сауна имеет два отделения: моечное и парилку
По лестницам из твердых пород дерева они поднялись на второй этаж.
-Здесь будет наша гостиная, а это комната сына. Хорошо, что спальня большая и два окна: на юг и восток, чтобы солнышко не проворонить, - экскурсоводила Миля.
-Ну и отлично, давайте к делу, - взял карты в руки адвокат.- Посмотрим документы.
В Домовой книге числилось четыре человека: родители и сын с дочерью. По Свидетельству на право собственности значилась хозяйка. Межевание участка утверждено.
-Эдуард Викторович, проверьте, пожалуйста, в кадастровой палате историю продаж данного хозяйства, - проявил вдруг удивительную осведомленность Степаныч.
Пока хозяйка на скорую руку накрывала на чай, Миля увлекла Степаныча в сад. Яблони, вишни, смородина, малина – все было посажено с умом. И теплицы на бетонном фундаменте стояли так, чтобы не затенять участок. За водопроводной трубой было выделено место для грядок.
Но за всем этим благополучием в доме и на участке Степаныч и Миля видели какую-то запущенность: и в пыльных подоконниках, и в неубранных старых сучьях под деревьями.
Чаепитие скомкалось, потому что во двор вошла троица парней с маечками в руках, где побрякивали бутылки.
- Что за комиссия, мам,- обратился один из них? – Ты все-таки продаешь. А что отец сказал «нет» тебя не останавливает? Вот выпишется он из больницы и устроит тебе бучу!
-Не выпишется. Он там надолго, может навсегда. Попей-ка столько…
-До свидания, возможно мы с вами свяжемся, - разрулил ситуацию адвокат. Парни, сдвинув чайные чашки, начали выставлять на стол бутылки, а комиссия направилась к калитке. Кошка и хозяйка провожали.
- Коля, а мне очень понравилось,- шептала Миля, прижимаясь к мужу
-Эдуард Викторович, будем отрабатывать этот вариант до конца, - непреклонно сказал Степаныч. - Вам надо уточнить, что с мужем хозяйки: насколько он адекватен и может ли повлиять на сделку. Услуги ваши будут оплачены по расценкам согласно договору.
Теперь они часто собирались на скамейке у палисадника Воробьихи, так как ее дом был посредине, она же была диспетчером. Это были деловые посиделки, и созывались по мере необходимости вечерами, когда хозяйственные хлопоты заканчивались. Рассказывали, как у кого идут дела. Охали , сочувствовали , советовали.
А дела разворачивались как в детективах…
В этот раз Воробьиха держала в руках большой почтовый конверт. Оказывается, ей доставили документы по оценке ее недвижимости. Она торжественно достала и зачитала, что они с мужичком своим нажили на данный момент. Цифры конечно звучали.
-Это же целая куча денег! - ахнула Миля.
- Ты не об этом думай, а что на них можно купить. Хватит только на вторичку, однушку или двушку на окраине,- охладил ее Степаныч.
Ашот что-то сказал жене по- своему и она сходила в дом и принесла такой же конверт. Хозяин прочитал. Сумма значилась гораздо больше, хотя дома размерами были одинаковыми и надворные постройки схожие.
- Вах! Мне застройщик сказал, что квартира, которую мы выбрали, стоит два таких конверта и строители сказали, что заплатить надо срочно, у них там какие-то проблемы. Вах! Опять придется землячество просить.
- У меня тоже много не хватает. Придется уговаривать дочь взять ипотеку, ведь нам пенсионерам уже не дают. И попадет девка в кабалу лет на двадцать, -запричитала Воробьиха.
Вяткины сидели молча. То, что им не принесли докумен, настораживало и было плохой приметой. Надо искать концы.
Концы нашлись сами. Строгий женский голос по телефону сказал, что завтра Степаныча ждет директор института.
– « Намек понял» -подумал Степаныч. Он с женой обсудил ситуацию. Погрустили. Достали из под стопки постельного белья секретный пакет, где лежали красные и синие купюры, переложили красные в конверт и потом в наплечную красивую сумку сына, которую Степаныч временно «прихватизировал». И пошли на кухню пить чай и думать…
А думать было над чем. Дача взятки – дело подсудное,» загремишь под фанфары». Вдруг там диктофон включен или камеру особисты замаскировали? И решил Степаныч, что прикинется »валенком». Пороется для вида в сумочке своей, выложит на стол всякую дребедень, вроде очки ищет, а потом все обратно, а конвертик «забудет» Пусть потом докажут для чего он у меня.
Так он все и провернул. Директор краем глаза взглянул на стол, и начал объяснять ситуацию. Планируют они на этом месте трассы сделать тепловую камеру и тогда под снос попадают три ваших дома. Вопрос почти решенный, осталось найти дополнительные средства. Так как основное заинтересованное лицо в этом вы, Вяткины, мы составили договор на софинансирование. Надо будет его вам подписать. И директор протянул Степанычу несколько листов с мелким почерком, в конце которых крупнее значилоась: Вяткин и подпись. Про мелкий почерк в документах уже давно в народе ходили легенды, и Степаныч понимающе улыбнулся. Пришлось продолжал роль «валенка» и он снова начал рыться в сумке в поисках очков.
Вы знаете, заикаясь, пролепетал он, я без очков ничего не вижу. Можно, я возьму документы домой? С семьей посоветуемся, с адвокатом.
При последнем слове директор насупился и сказал:
- Да, конечно, это ваше право, но затягивать это дело нельзя, стройка стоит, каждый день дорог. Как бы дальше не пришлось вам проживать в своем старом доме.
Лысина под фуражкой у Степаныча была потной, когда он сел в трамвай.
Эдуард Викторович внимательно изучил документ и откинулся в кресле.
- Надеюсь, расчет со мной произойдет без проблем, ведь я служу вам верой и правдой? А теперь о договоре. Образцовая теневая схема. При оплате его вы, скорей всего, новоселье справите, но не дай бог что-то не срастется, концов и денег своих можно не найти и в суде. Так что положите эти бумаги куда подальше и забудьте. По-моему ,поезд уже пошел и вы в нем сидите.
Степаныч решительно сунул договор в стопку старых газет, приготовленных на макулатуру.
Сложилась такая традиция в их триаде, что если возникало событие, требующее внимания и общего обсуждения, то озабоченный шел и садился на лавочку Воробьихи. На этот раз супруги Вяткины отправились туда вдвоем. Обычно хозяйка дома, услышав лай своей собаки, выглядывала в окно и присоединялась к совещанию. Если дело было вечером, то к ним присоединялся и Ашот. В этот раз поводом для сбора было то, что почта доставила Вяткиным такой же пакет с оценкой усадьбы, как и остальным. Узнав об этом, Воробьиха сбегала в избу, а потом за женой Ашота. Сравнили суммы, и выяснилось, что у Вяткиных она была терпимой, хоть и поменьше всех в троице. Обсудили ситуацию в целом. Пришлось сознаться, что Степаныч подмазал директора, но подробности опустил: дело подсудное.
- А уж сколько раз я давала,- вздохнула Воробьиха? Вся давалка кончилась! А адвокат все шастает, варианты подбирает. И все без меня с моей Генеральной доверенностью.
Выяснилось, что Ашот рассчитался за свои апартаменты полностью, но с документами строители что-то тянут время и даже квартиру не показывают.
Они поняли, что дело сдвинулось, когда трейлер, загородив всю улочку и порвав пару проводов от столбов к домам, привез здоровенный бульдозер, и выгрузил его прямо против окон Степаныча. А когда он уехал, теперь уже бульдозер , чтобы не перегораживать узкую улочку для проезда, взял и снес ажурный деревянный палисадник Степаныча вместе с красивыми цветущими кустами сирени. Степаныч, когда это увидел, придя из магазина, рассвирепел и готов был начистить рыло бульдозеристу, но тот уже уехал на трейлере.
Но это было пустяком. Главное - лед тронулся, радовались будущие переселенцы.
Однако «рано пташечка запела, как бы кошечка не съела», и два кота появились у калитки Степаныча через несколько дней. Они пришли за подписанным договором.
Их суровые лица, накаченные бицепсы и немногословность не предвещали ничего хорошего. Степаныч заставил себя держаться спокойно. Он объяснил, что договор еще у юриста, этот вариант ему кажется противозаконным и он хочет идти с ним к прокурору.
-Темнишь, папаша. Мы так и скажем хозяину. Смотри не проиграй. У тебя вон дрова от палисадника остались. Хорошо на растопку пойдут. Во что потом оценят твои головешки?
Джип уехал и Степаныч бессильно сел на свое крыльцо. Миля присела рядом.
- Брату твоему Павлу может позвонить все же?
Воробьиха всегда была первой. Вот и сейчас к ней приехала большая фура с надписью «мебель», и рослые грузчики в форменной одежде стали таскать шкафы и диваны из дома хозяйки. Она суетилась, чтоб не побили что-нибудь, ее муженек бестолково толкался среди работающих, а за всем этим с довольным видом наблюдал адвокат. Когда двери фуры закрыли и мужики закурили, Воробьиха на минутку присела на свою скамеечку, где ее уже ожидали с вопросами остальные переселенцы.
- Да вот, - чуть не плача, рассказала Воробьиха, - кишка тонка оказалась у меня на ту квартиру, куда замахивалась… Эдуард Викторович вот подыскал посильный вариант. Две комнаты, кухня, веранда застекленная…Лес рядом, ручей…Правда в бараке переселенческого фонда. Сносить тоже будут через несколько лет. Потерпим. Будем с мужиком моим как цыгане с места на место…
И она разрыдалась. Женщины начали успокаивать ее, а суровый голос Эдуарда Викторовича скомандовал : »Ехать пора»!
Сопли жевать было уже некогда, и Степаныч пошел искать советскую власть, по- нынешнему власть советов. В здании полиции, что находилось в двух кварталах от их улочки, дежурный в окошечке выслушал Степаныча, посмотрел на его паспорт и сказал: - Вы, Вяткин, прописаны не в нашем районе и вам надо обращаться в свой сельсовет. Дело может и серьезное, но сколько у нас таких заяв лежит на угрозы от обиженных жен, поссорившихся соседей, а особенно торгашей на рынках, ноющих от рэкетиров. Вот и у вас сплошь непонятки. Кто они, от кого приходили, что хотят? Вы, наверное, знаете, но ничего не докажете. А к самозащите приготовьтесь, проявляйте бдительность.
В финансовом отделе сотрудница нашла его документы, и сказала, что средств пока нет, но при появлении их в бюджете на счет Вяткина будут перечислены деньги за его строения.
«Спасение утопающих – дело рук самих утопающих» - вспомнил пословицу Степаныч . Придя домой он достал из сейфа старое ижевское ружьишко, благо регистрация на него еще не просрочилась, смазал его. Приготовил патроны . Приспособил на сарае лежанку и вечером отправлялся сторожить: благо из открытой двери сарая хорошо было видно всю его усадьбу. Помогал хозяину охранять территорию спускаемый на ночь с цепи Рыжик . Он громким лаем гонял бродячих кошек и собак, рычал из подворотни на ночных бродяг. Отсыпались оба днем, каждый в своей «конуре». Но Степаныч днем был усталый и хмурый.
На этот раз машин было много разных: фургоны, пикапы, легковые. Гортанным голосом старшой раздавал команды, смуглые горбоносые парни выносили имущество Ашота и грузили в машины согласно габаритам.
Ашот подошел к Степанычу.
-Прощай, друг, , больше мы не соседи… Да, скажу я тебе, обанкротилась та фирма строительная, куда я вбухал все свои и занятые денежки. Сейчас надо судиться, да что толку. Вах! Пустил меня к себе в магазин земляк. Бытовки у него там большие, склады. Буду там пока жить, на месте своей работы. Днем - шашлычником, ночью – сторожем. «Арарат» около Центрального рынка знаешь? Заходи, там и увидимся. Вах.
Огорчился в очередной раз Степаныч. Вспомнил и про свои невеселые дела. Решил тряхнуть адвоката.
Эдуард Викторович бодрым голосом докладывал обстановку и эти вести внушали надежды. Прохиндейка хозяйка усадьбы добилась того, что медицинская комиссия признала ее мужа невменяемым , поместила его в пансионат, а значит он не может влиять на процесс продажи.
В этот день отоспаться Степанычу не удалось из-за лая собаки и странного треска. Над домом Воробьихи махал огромный ковш экскаватора, кроша шифер и ломая как спички стропила. Керамблоковые стены отламывались кусками, и тогда экскаваторщик их дробил на удобные для погрузки части. Один объемный самосвал был уже наполовину загружен, а другой ждал своей очереди.
Грустно было смотреть, как рушилось жилое гнездо. Степаныч представил, как разломают его встроенную мебель, камин, у которого они сидели с Милей зимними вечерами, баньку, которую срубил своими руками, погреб, где в прохладе ждали хозяина банки с компотами и вареньем .
К вечеру бульдозер разровнял остатки мусора на площадке – и все. Были соседи Воробьевы – и нет их!
Обзор с сарая стал лучше, но Степанычу надоели эти ночные дежурства и он пошел искать правду дальше. Его удивило приветливое лицо чиновницы, которая сообщила ему, что в порядке исключения средства на его финансирование нашлись и деньги перечислены на его счет.
- Теперь вы можете их расходовать на что хотите, даже на поездку на Канары, ухмыльнулась она.
- Канары и нары. Звучит почти одинаково. Воровал миллионы, чтобы поехать на Канары, а приземлился на нары,- на ходу сочинял довольный Степаныч. Он теперь может не охранять это хозяйство. Оно – теперь не его. И можно слезть с надоевшего сарая к телевизору и дивану. Но как же это не оберегать, когда столько тут прожито лет, когда каждая мелочь родная…
Эдуард Викторович узнав, что деньги поступили, обещал немедленно приехать. Да, в наше время без спецов не обойтись, и адвокат отрабатывал у Степаныча по полной программе. Дальше они с женой ходили за ним, как за экскурсоводом . У знакомого нотариуса с продавцом коттеджика заключили договор купли-продажи, и чета Вяткиных внесла задаток, который пропадал, если хозяйка передумает. Потом были регпалата и банк. И везде адвокат чувствовал себя как рыба в воде и все удавалось. Эти несколько дней пролетели как сон…
Они сидели под крышей на крыльце своего нового дома. У ног Степаныча терся Рыжик, а Миля гладила на руках рыжую кошку, доставшуюся им по наследству.
-Знаешь, я хотела тебе сознаться, - начала она неуверенно, но ее прервал скрип тормозов машины у ворот. Калитка распахнулась, и вошел Павел. брат Степаныча с коробкой в руках.
- На новоселье я первый! Накрывай, брательник, стол!
А.Гусев
Комментариев нет:
Отправить комментарий