ШТУРМ

  Нет, сегодня был действительно праздник! Наконец-то пришел этот день, о котором повсюду говорили лозунги, в честь которого брались   обязательства,  и было так много сделано. На главном транспаранте у кинотеатра «Юность», где  отмечался срок, оставшийся до перекрытия, цифр не было. День, ожиданием которого жили мы, десятки тысяч гидростроителей, наступил.

  По всем улицам, дорогам от Дивногорска к котловану шли празднично одетые люди, ехали автобусы, машины…

  Я тоже надел сегодня новое пальто и узконосые туфли. Это было даже к лучшему. Сейчас  друзьям по общежитию, что ведут грохочущие МАЗы и КрАЗы, обгоняя толпы людей, даже и в голову не придет, что  с поднятым воротником и с галстуком на белоснежной сорочке – это я.

  Конечно, они  сразу подвезли бы до самой перемычки.   Да будут расспрашивать: почему я не там, не у штаба перекрытия, неужели не дали пригласительного билета. Ведь не объяснять же им, куда ты его дел, тем более все это почти  неправдоподобно.

  Иду это я из столовой вечером. Смотрю – на дороге парень стоит с чемоданчиком. Улыбается, но видно, что ему не весело.  Таких добровольцев на крыльце комитета комсомола каждый вечер собиралось немало. С самодеятельным наплывом администрация не справлялась. Иногда удавалось их пристроить на ночь, а в другой раз они на ступеньках неприкаянно дожидались утреннего открытия отдела кадров стройки.

  Но сейчас был март. 25 число. И подмораживало.

    - Чего, - спрашиваю,- улыбаешься?

  - Да вот переночевать негде.

  Я – не комендант общежития и всех жаждущих не согрею.  Но спрашиваю:

  - А откуда ты?

  - Из Свердловска.

И тут меня как током ударило: земляк, я ведь тоже сюда с Урала подался.

  -Зачем приехал?

-   Посмотреть, как Енисей покорять  будут.

  -У тебя что, деньги лишние?

  - Да нет, только стипа. После лекций ходил на вагоны грузчиком, прирабатывал…

   В гостинце, конечно, мест  для  таких не командированных «дикарей» нет.  Пришлось взять с собой в общежитие. Земляк  все – таки.  Степан был в ночной смене, и искать койку по другим комнатам не пришлось. Долго вспоминали  о Свердловске, а утром я отдал ему свой пригласительный.

  - Бери, земеля, и помни о сибирском гостеприимстве!

     Пришлось  лезть на склон правого берега. В туфельках это не очень удобно. Но видно отсюда, действительно, замечательно. Все как на ладони. Даже вертолет кружится ниже.

  На возвышении возле штаба масса народа. Огромные красные полотнища лозунгов, медь оркестра. Штурм уже начался, и могучие  самосвалы закружились в хороводе с обеих сторон вокруг прорана.  Машины, подходя одна за другой, сбрасывали в реку многотонные крючковатые тетраэдры, глыбы скал, бетонные кубы. Видно было, как зеленая струя подхватывала их и, играя, относила вглубь, пока они там не цеплялись за дно.

  Самосвалы все шли. Вот уже два часа летели в поток железобетонные громады  с торчащими из них металлическими якорями.  Сыпались скальные обломки. Радио штаба перекрытия отдавало команды, сообщало результаты.  Но Енисей не поддавался. Ширина прорана не уменьшалась, скорость течения все увеличивалась, перепад воды тоже.

  Цепь самосвалов нескончаема. Вот очередной разворачивается.

  - Толька Желтобрюхов.  Это его машина с плакатом впереди. Вроде здоровый такой, а вон выглядывает из кабины громады четвертака - двадцатипятитонника,  как скворец. Регулировщики бегают около машин и показывают: « Скорей! Полный назад! Стоп!».  От напряжения подъемник рычит, и кузов лезет вверх. Словно дрожь идет по машине – это многотонная скала соскользнула  по железу вниз. Фонтан брызг взметнулся ввысь.

Полный вперед! Вздыбленный кузов можно опускать на ходу, освобождая место следующей машине. Ребята знают дело! А теперь налегке к Шумихе, где выстроились рядами, ожидая своей очереди островерхие тетраэдры. И снова сюда. И снова разворот.  И фонтан брызг. Пучина как будто бесследно проглатывает все.  Но я - то знаю, что  пока невидимое  дно растет. И от этого напряжения все больше спускаюсь  со склона вниз к центру сражения.  И вот уже стою среди знакомых ребят в оцеплении.

  А вот разворачивается двадцатипятитонка  Леонида Назимко, который сегодня первый пошел на штурм. Но что это! Неужели? Да-а-а!!! Его бетонная глыба не утонула, а так и осталась лежать на виду, разрезая воду острыми углами! Могучее «УРА» вырвалось из тысяч глоток. Сотни людей в порыве бросились к воде…

  Снова подрулил Толька. И его глыба тоже осталась наверху. Опять взметнулся единодушный радостный крик. А бульдозер, словно в доказательство, что потока и его берегов больше не существует, взял да и перебросил глыбу на ту сторону. Мощное «УРА» больше не умолкало, когда сбросил свой груз очередной самосвал. Огромный брус, перевернувшись в воздухе, упал так, что соединил оба берега. И самое удивительное - он лежал кверху именно той стороной, на которой были начертаны большие буквы: « Покорен»!

  И волна восторга от результатов нашей победы захлестнула меня. Я помнил, как  сплавляясь по уральской реке Чусовой, попав плотом на порог, мы по  скользким валунам добирались до берега. И я, проскочив  между машин, балансируя по глыбам возле пучины добежал до середины насыпи и застыл в изумлении . Мне не верилось, что я только что прошел там. Где несколько часов назад метался могучий поток. Эх,  флага нет у меня….

  И вот уже посредине этой ощетинившейся перемычки неуклюже,   по- мужски , обнялись начальники управлений  обоих берегов – Горлов и Сычев. А мимо них  бежали навстречу друг другу сигнальщики, бульдозеристы, гости…

Штурм  победно  завершился! Енисей был покорен. Это произошло  25 марта 1963 года.